Флаг, барабан и паровоз  - Оксана Обухова

Занятно, чуть нахмурилась москвичка. Влияние в городе надвое делили две группировки: почти отошедшие от криминала пролетарские, что держат речной порт, и полноценные урки-воропаевцы. И теперь они все, получается, модестовские миллионы ищут?

Ловко. Попахивает дымовой завесой.

Евдокия слышала, что компромат на городского смотрящего Воропаева так нигде и не объявился. Но он имелся, и Евдокия это знала как никто другой: Модест даже вкратце обрисовал ей, чем конкретно обладает.

И получается, что, разыскивая запись одного интересного разговора, старый вор не удержал эти розыски в тайне и пустил слушок, что ищет деньги?

Пожалуй, так. Поскольку это умный и единственно оправдывающий поиски ход. Расчет на жадность. Казимирович шесть лет неправедно копил средства на долгое безбедное житье в заграницах. Сумма, пожалуй, оглушительная скопилась!

Но ситуацию в данном разрезе Евдокия как-то не рассматривала.

А зря. Большие деньги – это весомые проблемы. Положение значительно ухудшилось. Значительно и многократно – умножилось на миллионы!

Из Н-ска надо когти рвать. Хватать Синицыну за шиворот – и вон, пока две москвички в случайной машине не взорвались. Информацию ведь выбивают, а после перепроверяют и делают при этом больно. Следы вместе с опухшими допрашиваемыми лицами потом уничтожают.

Ох-х-х, Дуся почувствовала, как заледенели ноги в босоножках. Ну знала же, что приезжать сюда нельзя! Но все-таки приперлась.

«А куда б ты делась-то? – вспомнив о подруге, сработавшей приманкой, вздохнула сыщица. – Если бы Линке начали пальцы ломать перед телефоном и дали мне послушать… Примчалась бы как миленькая! Линка из-за меня попалась. А подобные проблемы дистанционно не решаются».

Но и сейчас не вариант, что обойдется без членовредительства. Если Синицыну разочек треснут по интеллигентной физии, Дуся выложит все как на духу, даже понимая, что после этого им обеим полные кранты. Поскольку те кранты безболезненными выйдут.

«Заявиться завтра к Воропаеву, прикинуться доверчивой на слухи и сказать, что попытаюсь разыскать для него заначку Модеста? А о компромате, мол, ни сном ни духом… Но ищейка я талантливая, и нюх у меня лучше всего на деньги включается… Типа могу содействовать за небольшую мзду…»

Нет. Не прокатит. Старый вор знаком с аналитическими способностями Евдокии Землероевой и прекрасно знает, что сыщица на деньги не ведется. Работать будет только под угрозой и страхом за подругу.

А Миронов с Шаповаловым здесь вряд ли помогут. Энские ищут свои деньги. Тут полностью их правда, москвичей некультурно попросят выйти вон.

И получается, решать все надо полюбовно. Но как?

Муромцы… Полиция прикроет?

Тогда с ворами вообще не договориться!

Засада. Жесть. Куда ни кинь, везде клин. И деньги отдавать нельзя, поскольку миллионы идут бонусом к тайне смотрящего – одно без другого не пляшет, и ваньку валять долго не позволят – всерьез взялись, загонят в угол рано или поздно. Но самое паршивое предположение: если Линку умыкнули не по приказу Воропаева, то деньги Модеста придется отдавать третьим лицам, а к ним намертво пристегнут компромат.

Ох, голова кругом! Теперь понятно, что достанут хоть бы и в Москве. Если слух прошел в широкие массы трудолюбивых и охочих до чужих денег урок, то рано или поздно в группку собьется наиболее отмороженный контингент кладоискателей и рванет в столицу. Где этот же контингент плюнет на Мирона с высоты Останкинской башни и запытает его «сестричку» Дусю Землероеву в глухом подвале посреди Первопрестольной.

Так что, возможно, вовремя приехала. Проблему надо разрешать на месте, срочно. И лучший вариант пока вилять хвостом и милой деткой притворяться. С кондачка и сразу резать не начнут, Евдокия Землероева – гостья Муромцев, а здесь и их территория.

Полуоформленные логические цепочки проскочили в Дусиной голове в одно мгновение. Евдокия ласково поглядела на начальника местного ГУВД. Ильич, только что уверенный, что задумчивую гостью страх пробирает до костей (умна поскольку), удивленно присобрал нижнюю губу.

– Какие-то интересные мысли по вопросу появились?

– Вы о деньгах, что ли? – мяукнула Дуся.

– Ну. О них.

«Счас. Разбежалась последний козырь полицейским отдавать! Я за них синицынскую жизнь куплю! При целых пальцах».

– Ну что вы, Максим Ильич… Откуда? Модест ваш родственник, жил в этом доме. – Евдокия повела рукой, как бы очерчивая полукругом прилегающий к беседке кусок угодий Муромцевых: миниатюрный парк, отутюженные газонокосилками полянки, плиточные дорожки, пару гномиков, строивших рожицы из пушистой клумбы. – Вам здесь и карты в руки.

Притворяться перед Муромцами полноценной овцой бесполезно в принципе. Династия силовиков уже столкнулась с беспримерным лицедейством московской гостьи, так что по второму разу нечего и стараться. Евдокия выбрала иную схему установки порядка отношений: «Вы знаете, что я из себя представляю. Принимайте мою игру, не принимайте… Я не особенно ее и скрываю, поскольку тоже отдаю вам должное. Но как вы потом в глаза Шаповалова посмотрите, случись чего?»

К спинке стула, где сидел Максим Ильич, подошла его супруга Алла, положила руки на плечи мужа и чуть наклонилась.

– Ну что ты к девочке пристал? – Адвокатесса отправила Землероевой испытывающий взгляд с прищуром. Потом неожиданно подмигнула, как бы говоря: понимаю, одобряю, сама бы так себя вела. – Дуся с дороги, устала…

На столе перед Евдокией запиликал мобильный телефон, на дисплее высветилось имя Димы Павлова. Девушка взяла трубку и быстро в нее выпалила:

– Перезвоню. – Поднимаясь со стула, сказала Муромцам: – Простите. Мне надо ответить, это важно.

Отойдя за пышный куст сирени, Евдокия испытала приступ дежавю. В прошлом году за этим же кустом она тайком от Шаповалова разговаривала с Олегом. Сейчас опять стоит и говорит с Москвой… Только сирень немного выбивается из прежних декораций – еще не отцвела, благоухает белыми кистями.

– Значит так, – сразу приступил к отчету следователь, и от его угрюмого тона у Дуси заскребли по ребрам холодные коготки дурного предчувствия. – Пиши.

– Запомню.

– На шкатулке пальчики Антона Ивановича Семенова. Кликуха Крученый. Рецидивист. Первый раз по малолетке чалился, второй раз прижали за вымогательство с отягчающими. – Павлов докладывал сухо, как неродной. – У энских на него талмуд в пяти томах. В том году прижать пытались – вывернулся. Специалист по дамочкам. – На этом месте в голосе Димы промелькнула досада, припорошенная жалостью. – Внебрачный сын энского смотрящего Воропаева Ивана Ивановича…

Дуся слушала друга и чувствовала, что шатается. Нет, безусловно, она нечто подобное и подозревала! Но сын смотрящего… Крученый… Это слишком. В прошлом году воришка Нифася говорил о сыне Воропая с придыханием: «Если не закроют – далеко пойдет. Бабы от Антохи просто млеют».